Меняются приемы творчества, но никогда не может умереть или устареть душа, вложенная в создание искусства.
...никогда не разорвутся звенья Между душой и прелестью земли!
О, сколько царств, сжимавших мир!
Природа Глядит с улыбкой на державства эти:
Нет, не цари — ее родные дети!
Пусть гибнут троны, только б дух народа,
Как феникс, ожил на костре столетий!
Речи знакомые — новы опять, Если любовью согреты.
Искусство жаждет самовластья И души черпает до дна.
Едва душа вздохнет о счастье — Она уже отрешена.
Каждый миг есть чудо и безумье,
Каждый трепет непонятен мне,
Все запутаны раздумья,
Как узнать, что в жизни, что во сне?
Каждый человек — отдельная определенная личность, которой вторично не
будет. Люди различаются по самой сущности души; их сходство только
внешнее. Чем больше становится кто сам собою, тем глубже начинает
понимать себя, — яснее проступают его самобытные черты.
Кто не родился поэтом, тот им никогда не станет, сколько бы к тому ни стремился, сколько бы труда на то ни потратил.
Сверкает жизнь везде, грохочет жизнь повсюду!
Бросаюсь в глубь веков — она горит на дне...
Бегу на высь времен — она кричит мне: буду!
Она над всем, что есть; она во всем, во мне!
Только доблесть бессмертно живет,
Ибо храбрые славны вовеки!
В любви душа вскрывается до дна,
Яснеет в ней святая глубина,
Где все единственно и не случайно.
Если можешь, иди вперед века, если не можешь, иди с веком, но никогда не будь позади века.
И все, что нас гнетет, снесет и свеет время,
Все чувства давние, всю власть заветных слов,
И по земле взойдет неведомое племя,
И будет снова мир таинственен и нов.
Ты — женщина, и этим ты права.
Великое вблизи неуловимо,
Лишь издали торжественно оно,
Мы все проходим пред великим мимо
И видим лишь случайное звено.
Человек умирает, его душа, не подвластная разрушению, ускользает и живет
иной жизнью. Но если умерший был художник, если он затаил свою жизнь в
звуках, красках или словах, — душа его все та же, жива и для земли, и
для человечества...
