Едва ли есть высшее наслаждение, как наслаждение творить.
Нет слова, которое было бы так замашисто, бойко, так вырывалось бы
из-под самого сердца, так бы кипело и животрепетало, как метко сказанное
русское слово.
Обращаться со словами нужно честно.
Поэты берутся не откуда же нибудь из-за моря, но исходят из своего
народа. Это — огни, из него же излетевшие, передовые вестники сил его.
Несчастье умягчает человека, природа его тогда становится более чуткой и
доступной к пониманию предметов, превосходящих понятие человека,
находящегося в обыкновенном и вседневном положении.
Произнесенное метко, все равно что писанное, не вырубливается топором.
Разум есть несравненно высшая способность, но она приобретается не иначе, как победой над страстями.
Родник поэзии есть красота.
Страданиями и горем определено нам добывать крупицы мудрости, не приобретаемой в книгах.
Театр — это такая кафедра, с которой можно много сказать миру.
Какого горя не уносит время? Какая страсть уцелеет в неравной борьбе с ним?
Когда человек влюбится, то он все равно что подошва, которую, коли размочишь в воде, возьми согни — она и согнется.
Кто уже кулак, тому не разогнуться в ладонь.
Молодость счастлива тем, что у нее есть будущее.
Чем истины выше, тем нужно быть осторожнее с ними: иначе они вдруг обратятся в общие места, а общим местам уже не верят.
Чему смеетесь? Над собою смеетесь!
Есть еще порох в пороховницах.
Женщине легче поцеловаться с чертом, чем назвать кого-то красавицей.
Искусство стремится непременно к добру, положительно или отрицательно:
выставляет ли нам красоту всего лучшего, что ни есть в человеке, или же
смеется над безобразием всего худшего в человеке. Если выставишь всю
дрянь, какая ни есть в человеке, и выставишь ее таким образом, что
всякий из зрителей получит к ней полное отвращение, спрашиваю: разве это
уже не похвала всему хорошему? Спрашиваю: разве это не похвала добру?
Архитектура — тоже летопись мира: она говорит тогда, когда уже молчат и песни, и предания.
Быть в мире и ничем не обозначить своего существования — это кажется мне ужасным.
В литературном мире нет смерти, и мертвецы так же вмешиваются в дела наши и действуют вместе с нами, как живые.
Как ни глупы слова дурака, а иногда бывают они достаточны, чтобы смутить умного человека.
