Мне проповедники разнообразных вер и толкователи с их бредом — не в пример.
Не убивай того, кто в море нашел жилище,
Четвероногих плоть живую не делай пищей. Красавиц молоком животных поить
не надо: Чем обворованное вымя утешит чадо? Не нападай врасплох на
птицу, не грабь крылатой: Насилье — тяжкий грех, который грозит
расплатой.
О племя писателей! Мир обольщает ваш слух
напевом соблазнов, подобным жужжанию мух. Кто ваши поэты, как не
обитатели мглы — рыскучие волки, чья пища — хвалы и хулы. Они
вредоносней захватчиков, сеющих страх, как жадные крысы, они вороваты в
горах.
От вздоха первого в день своего рожденья душа торопится ко дню исчезновенья.
Взгляни на собственную веру: в ее пустыне увидишь мерзость лицемерья и срам гордыни.
Для каждого из нас у жизни есть в запасе обиды, бедствия и горечь в каждом часе.
Душа могла бы тело беречь от всех потерь, покуда земляная не затворилась дверь.
Жизнь — верховой верблюд; мы держимся в седле, пока воровка-смерть не спрячет нас в земле.
За днем приходит ночь: жизнь — пестрая змея, и жало у нее острее лезвия.
Земная жизнь — война. Мы тягостное бремя несем, покуда нас не остановит время.
Когда наступит срок, хотим иль не хотим, душа, полна грехов, пойдет путем своим.
Лучше не начинайте болтать о душе наобум, а начав, не пытайте о ней мой беспомощный ум.
Мне — душа: «Я в грязи, я в грязи, я разбита и обезоружена!» Я — душе: «Примирись! Эта кара тобою заслужена».
Смерть — это мирный сон, отдохновенье плоти, а жизнь — бессонница, пристрастная к заботе.
Так далеко зашли мы в невежестве своем, что мним себя царями над птицей и зверьем.
