Он славился трудолюбием: так как был он очень беден, то ему приходилось работать поденщиком – по ночам он таскал воду для поливки садов, а днем упражнялся в рассуждениях; за это его прозвали Водоносом. Есть рассказ, что однажды его привлекли к суду – дать ответ, на какие доходы он живет в столь добром здравии; но он избежал суда, призвав в свидетели садовника, которому он таскал воду, и хлеботорговку, для которой он пек хлеб. Ареопаг признал эти свидетельства и постановил выдать Клеанфу десять мин, но Зенон запретил ему их принимать. Антигон, говорят, тоже давал ему 3000 драхм. А однажды, когда он вел молодых людей смотреть на зрелища, ветер сорвал с него плащ и все увидели, что на нем даже нет рубахи; за это афиняне наградили его рукоплесканиями и стали дивиться ему еще больше (так сообщает Деметрий Магнесийский в "Соименниках"). Говорят, что однажды Антигон, оказавшись его слушателем, задал ему вопрос, зачем он носил воду, а тот ответил: "Разве я только воду ношу? разве я не копаю землю? разве не поливаю сад? разве не готов на что угодно ради философии?" И сам Зенон упражнял его в этом и требовал с него по оболу в виде оброка. А однажды, заработавши горсть мелочи, он высыпал ее перед товарищами и сказал: "Клеанф мог бы прокормить второго Клеанфа, если бы захотел; а вот иные, хоть у них и есть, чем кормиться, ищут средств у других, да и то философствуют лишь кое-как". За это Клеанфа стали звать вторым Гераклом.

Был он трудолюбив, но недаровит, а вдобавок крайне медлителен. За это и Тимон пишет о нем так: "Кто сей дебелый баран, дозирающий сонмы людские? Ассосский вялый любитель словес, оробелый булыжник".

Соученики над ним смеялись, но он это сносил; и даже когда его обозвали ослом, он ответил: "Да, только мне и под силу таскать Зеноновы вьюки". А когда его попрекали робостью, он отвечал: "Робость меня и уберегает от ошибок". Он считал, что живет лучше, чем богачи, и говорил: "Они играют в мяч на земле, твердой и бесплодной, а я эту землю вскапываю". Нередко он вслух бранил самого себя; однажды Аристон, услышав это, спросил: "Кого это ты бранишь?", а он с улыбкой ответил: "Одного такого старика, который до седины дожил, а ума не нажил".

Кто-то сказал ему, будто Аркесилай не делает того, что нужно делать. "Перестань, не ругайся, – сказал Клеанф, – на словах он отвергает надлежащее, а на деле утверждает". "Лестью меня не возьмешь", – сказал на это Аркесилай. "А я и не льщу, – ответил Клеанф, – я ведь говорю, что ты твердишь одно, а делаешь другое".

Гекатон в "Изречениях" сообщает, что когда один хорошенький мальчик стал рассуждать, что слово "лягаться" происходит от слова "ляжка", Клеанф сказал ему: "Потише со своими ляжками, мальчик: не всегда похожие слова означают похожие вещи". Другого мальчика он спросил в разговоре: "Чувствуешь?" Тот кивнул, а Клеанф на это сказал: "Почему же я не чувствую, что ты чувствуешь?"

О перипатетиках он говорил, что они похожи на лиры: звучат прекрасно, а сами себя слушать не умеют. Вслед за Зеноном, говорят, он утверждал однажды, что по виду можно постичь нрав; тогда несколько молодых насмешников привели к нему одного женоподобного развратника, загрубевшего в деревне, и стали допрашивать, какого нрава этот человек; Клеанф был в затруднении и уже велел было мужику уходить, как вдруг тот, уходя, чихнул. "Понял! – воскликнул Клеанф, – это бабень!"

Одному нелюдиму, который разговаривал сам с собой, он сказал: "У тебя совсем неплохой собеседник!" Кто-то попрекал его старостью – Клеанф ответил: "Я и сам бы рад помереть, но пока чувствую себя в полном здравии, пока пишу, пока читаю, то могу и подождать".

Это он, говорят, записывал уроки Зенона на черепках и бычьих лопатках, потому что у него не было денег на бумагу. Вот каков он был; и хотя у Зенона было много достойных учеников, именно он стал его преемником во главе школы.

Он оставил такие прекрасные книги: "О времени", "О естественной науке Зенона" (2 книги), "Толкования к Гераклиту" (4 книги), "О чувстве", "Об искусстве", "К Демокриту", "К Аристарху", "К Эриллу", "О побуждении" (2 книги), "Древности", "О богах", "О гигантах", "О браке", "О поэте", "О надлежащем" (3 книги), "О добром совете", "О милости", "Поощрение", "О добродетелях", "О даровании", "О Горгиппе", "О зависти", "О любви", "О свободе", "Наука любви", "О чести", "О славе", "Политик", "О воле", "О законах", "О судействе", "О воспитании", "О рассуждении" (3 книги), "О конечной цели", "О прекрасном", "О поступках", "О науке", "О царской власти", "О дружбе", "О пире", "О том, что добродетель одна для мужчин и женщин", "О мудрствовании мудрого", "Об изречениях", "Беседы" (2 книги), "О наслаждении", "О свойствах", "О неразрешимых вопросах", "О диалектике", "Об оборотах", "О сказуемых".

Скончался он от того,что у него сильно болели десны, и врачи предписали ему три дня воздерживаться от пищи. От этого ему стало легче, и тогда врач разрешил ему вернуться к обычной еде, но он отказался, заявив, что зашел уже слишком далеко, и продолжал воздержание, пока не умер, достигнув того же (восьмидесятилетнего) возраста, что и Зенон, и пробыв учеником Зенона 19 лет.

Следуя Зенону, Клеанф тем не менее внес нечто новое почти в каждый раздел стоического учения. Наиболее известны его учение о сохранении всех душ до конца очередного космического цикла и доказательства бытия богов. Блестящим выражением теологических воззрений Клеанфа является его гимн К Зевсу, свидетельствующий о его поэтической одаренности и необычной для ранней Стои религиозности. В этом тексте Клеанф просит верховного владыку дать человеку «свободу от власти прискорбной незнанья» и указать «путь к мудрости вечной, которой ты правишь над всем справедливо»; для смертных нет награды прекраснее, чем «восхвалять общий закон и чтить справедливость». В этике считал, что однажды обретенную добродетель нельзя утратить. Вслед за Зеноном придавал важное значение практической этике, из которой впоследствии развилась позднестоическая моралистика.