Николя Мальбранш (фр. Nicolas Malebranche) — французский философ, своеобразно видоизменивший учение Декарта.

Родился в Париже 6 августа 1638 в семье секретаря Людовика XIII. В юности учился в Коллеж де ла Марш и Сорбонне. Вступил в конгрегацию «Оратория Христа» (ораторианцев), в 1664 стал священником. Мягкость устава этого общества позволила Мальбраншу посвящать много времени научным занятиям, и он прочитал Трактат о человеке Декарта. Книга настолько его вдохновила, что всю оставшуюся жизнь он посвятил занятиям математикой, физикой и философией. Во взглядах Мальбранша сочетаются идеи Декарта, Августина и неоплатоников. В частности, он согласен с Декартом в том, что ощущение не является репрезентацией, и предлагает учение, согласно которому существование знания предполагает другие репрезентативные идеи, своего рода суррогаты внешних объектов. Это архетипы или идеи объектов, существующие в уме Бога, так что «мы видим все вещи в Боге».

Наиболее известна работа Мальбранша О разыскании истины (De la recherche de la vérité, 1674–1675; окончательный вариант с исправлениями 1712). Его самым значительным вкладом в философию является теория зрения и учение о причинности – окказионализм. С точки зрения последнего, в силу абсолютного различия материи и духа они никак не связаны друг с другом и любое кажущееся их взаимодействие является лишь параллельным изменением, обеспечиваемым божественным вмешательством в каждом конкретном случае, окказионально. Неспособность материи и духа взаимодействовать является частным случаем отсутствия взаимодействия между вещами, каждая из которых не может быть причиной, поскольку единственная причина в мире – Бог. То, что кажется естественной причиной, – не истинная, но окказиональная причина. Будучи также известным математиком, занимавшимся, в частности, исчислением бесконечно малых, Мальбранш вел обширную переписку с учеными Франции и Англии. В конце жизни вступил в энергичную полемику с Дж.Беркли и А.Арно. Умер Мальбранш в Париже 13 октября 1715.

Авторитет Мальбранша был очень высок при жизни и сразу после смерти, однако в течение 18 и 19 веках его влияние стало ослабевать. В настоящее время он считается одним из самых тонких метафизиков, предшественником Юма в критике понятия причинности, Лейбница в теории предустановленной гармонии, Беркли в учении об идеях как единственном объекте восприятия и современных психологических теорий в концепции бессознательного.

Среди других работ Мальбранша – Трактат о природе и благодати (Traité de la nature et de la grâce, 1680); Беседы о метафизике и религии (Entretiens sur la métaphysique et sur la religion, 1688); Размышления христианина о морали (Méditations chrétiennes morale, 1683).

Отсюда два основные правила, из которых одно относится к наукам, а другое к нравственности:

1) вполне соглашаться должно лишь с положениями настолько очевидными, что отвергнуть их нельзя без внутреннего, болезненного ощущения и тайных упреков разума;
2) никогда не должно любить безусловно то благо, которое можно не любить без укоров совести.

Соблюдение этих правил ведет к познанию истины и к обладанию подлинным благом, а отступление от них выражается в различных заблуждениях, скрывающих от нас истину и благо.

Мальбранш различает:

Каждому из этих видов заблуждений посвящено по книге в его главном сочинении, а последняя, 6-я книга, содержит технические указания касательно приемов научного исследования. Чувства сами по себе, то есть в смысле субъективных душевных состояний, никогда нас не обманывают: когда мы испытываем ощущения света, теплоты, звука и т. д., то мы действительно все это ощущаем, и тут не может быть места заблуждению. Оно является, когда мы от ощущений заключаем к ощущаемому, и чувственные качества, существующие только в нашей душе, каковы цвета, звуки и т. п., приписываем внешним предметам. На самом деле посредством чувств мы не познаем никаких свойств внешнего бытия, а только состояния нашей души, поскольку она связана с телом. Мальбранш настойчиво повторяет мысль, что чувства даны нам не для познания предметов, только для сохранения нашей телесной жизни: они извещают душу лишь о том, что происходит в окружающей среде по отношению к нашему телу, чтобы вызвать с нашей стороны ту или другую реакцию для его сохранения. Точно так же чувства удовольствия и страдания назначены первоначально лишь для того, чтобы побуждать нас к действиям полезным и предостерегать от вредных, и только ошибочное перенесение этих чувств на предметы, их случайно вызывающие, заставляет нас видеть в этих предметах самостоятельное благо или самостоятельное зло. Правильное действие разума показывает, что единственное истинное благо есть то, от чего зависит и происходит все прочее, именно абсолютная субстанция, или божество, а единственное зло — уклонение от воли Божией. Внешние предметы, будучи непознаваемы для чувств, познаются нами посредством идей, или представлений. «Я разумею под идеей, — говорит Мальбранш, — только то, что непосредственно или ближайшим образом предстоит нашему уму, когда он усматривает или воспринимает какой-нибудь предмет». Хотя идеи существуют в нашем уме, однако они не суть только субъективные состояния нашей души, сознаваемые в простом внутреннем чувстве: идеи имеют объективную определенность и реальность, имеют её не от нашего ума, только воспринимающего, а не творящего предметы. Наш ум познает идеи не как части или выражения собственного его существа, а как нечто от него не зависящее. Остается, следовательно, признать, что идеи даны в Боге, как содержащем бесконечную полноту всякого бытия, и что мы познаем их, поскольку познаем Бога, или что мы видим есть вещи в Боге. Бога же мы познавать можем потому, что все творения, между прочим и мы сами, суть лишь несовершенные доли божественного существа (des participations imparfaites de l' être divin).

Мальбранш различает 4 рода познания:

1) познание предмета через него самого — таким образом мы познаем только Бога, который сам открывает свое существо нашему уму;
2) познание через идеи — таким способом познаются нами внешние предметы;
3) познание чрез внутреннее чувство или непосредственное сознание — этим путем нам известна наша собственная душа и её различные состояния;
4) познание через соображение (par conjecture) — этим путем мы знаем о других одушевленных существах.

Так как наш ум хотя стремится к бесконечному или совершенному познанию, но не обладает им в действительности, то мы не имеем права утверждать, что все бытие исчерпывается двумя известными нам родами субстанций духовных (или мыслящих) и телесных (или протяженных); точно так же мы не имеем права причислять Божество к духовным субстанциям на том только основании, что мы не знаем ничего более совершенного, чем наш дух. Единственное истинное имя Божие есть тот, кто есть, то есть существо без всякого ограничения, всесущий, или все бытие (tout être), — существо бесконечное и всеобщее. Кроме философии и богословия, М. был основательно знаком с естественными науками.

В своей критике чувственного познания он опирается, между прочим, на только что сделанные в его время открытия Мальпиги и Сваммердама в области микроскопической зоологии, и в связи с этим выступает приверженцем теории панспермизма (учения о том, что в первоначальном семени уже содержатся реально все последующие поколения), которую принял потом Лейбниц, а впоследствии поддерживал Дарвин. Метафизика Мальбранша представляет собой оригинальное соединение двух переходных моментов: от декартовокого дуализма и механического реализма к пантеизму Спинозы, с одной стороны, и к берклеевскому идеализму — с другой.

Признание всякого бытия за непосредственное, хотя и несовершенное причастие существу Божию и определение человеческого познания как видение всего в Боге приводят прямо к пантеизму, а учение о том, что познаваемые предметы действительно даны в идеях нашего ума, превращает реальные тела, или «протяженные субстанции», в совершенно излишние двойники этих идей и, следовательно, ведет к отрицанию внешнего мира или чистому идеализму. У М. эти мысли остаются недосказанными, что избавляет его от явных нелепостей, но, вместе с тем, лишает его систему последовательности и цельности. Изложению его, при большой простоте и ясности, недостает стройности и внутренней связности. Проблески гениальных мыслей остаются без развития и теряются в длинных рассуждениях, имеющих лишь внешнее отношение к делу и лишенных философского интереса. Одним из первых, кто подверг философские взгляды Мальбранша критики, был французский философ Симон Фуше.